Ось яким був Київ в 1947 році всесвітньо відомий фотограф Роберт Капа

Публікуємо мовою оригіналу:

Выдающимся фоторепортёре, классике военной фотодокументалистики и одном из основателей информационного агенства «Магнум» Роберте Каппе можно долго рассказывать. Но мы чуть позже посвятим этому отдельную статью. Сейчас же просто напомним читателям несколько самых известных фотографий этого выдающегося фоторепортера — их-то вы точно видели.

Повідомляє miysvit.pp.ua, із посиланням на stvorenonaukoy

«Смерть революционера» — самая известная фотография Капы, снятая в 1936 году во время войны в Испании

Капа снимал высадку союзных войск в Нормандии во время Второй мировой войны. Почти все снятые тогда пленки по вине лаборанта были уничтожены, однако даже те фотографии, которые остались, стали самыми знаменитыми кадрами Второй мировой войны. Ну а знаменитый писатель и журналист Джон Стейнбек в представлении не нуждается. В 1947 году Джон Стейнбек и Роберт Капа решили совершить путешествие по Советскому Союзу. Они хотели написать репортаж о том, как страна советов отходит от разрухи и ужасов Второй мировой войны. Был намечен маршрут: Москва – Киев – колхозы им. Шевченко – Сталинград – Грузия. Как обстоят дела за железным занавесом, простые американцы не знали и считали, что журналисты из этой поездки назад просто не вернутся. Но они не просто вернулись — то, что увидели Стейнбек и Каппа в СССР, позже легло в основу книги Стейнбека «Русский дневник».

Роберт Капа и Джон СтейнбекДальше мы будем просто цитировать фрагменты книги Джона Стейнбека «Русский дневник»«…В должное время наше заявление на визы ушло в Москву и довольно скоро моя виза была уже готова. Я приехал в русское консульство в Нью-Йорке и генеральный консул сказал мне:― Мы согласны, что неплохо бы это сделать, но… зачем вам непременно брать фотографа с собой? У нас полно фотографов в Советском Союзе.Я ответил:― Не таких, как Капа. И если уж я берусь за это дело, то только вместе со своим фотографом.Чувствовалось нежелание впускать фотографа в Советский Союз, а против меня возражений не было; нам это показалось странным: ведь цензуре легче проконтролировать пленку, чем мысли репортера. Здесь мы должны дать объяснение тому, что подтвердилось впоследствии во время нашей поездки. Фотокамера ― один из самых страшных видов современного оружия, особенно для людей, которые воевали, были под обстрелом и бомбами: ведь воздушному налету, как правило, предшествует фотографирование объекта. Прежде чем разрушить деревни, города и заводы, ведется съемка местности с воздуха, составляются шпионские карты, в основном при помощи фотоаппарата. Поэтому фотокамеры так боятся, а человека с фотоаппаратом подозревают и следят за его передвижениями…»Опасения американских журналистов оказались напрасными и им удалось снять прекрасный фоторепортаж. Фрагменты этого репортажа, посвящённые городу Киеву, я предлагаю Вашему вниманию.

Снять репортаж-это было полдела, друзья опасались, что с отснятыми пленками их просто не выпустят из Советского Союза или, по крайней мере, отберут отснятый материал.«…Половину времени Капа составлял планы контрреволюции на тот случай, если что-нибудь случится с его пленками, в оставшееся время обдумывал варианты самоубийства. Его интересовало, сможет ли он сам себе отрубить голову на предназначенном для этого месте на Красной площади. В тот вечер у нас был довольно грустный ужин в «Гранд-отеле». Музыка играла громче обычного, а барменша, которую мы прозвали мисс Сейчас, была неповоротливей обычного.Было еще темно, когда мы проснулись, чтобы ехать в последний раз в аэропорт. И последний раз мы сели под портретом Сталина, и нам показалось, что он сатирически посмеивается над своими медалями. Мы выпили наш дежурный чай, и Капу начало трясти. А потом пришел человек и передал в его собственные руки коробку. Это была коробка из плотного картона, перевязанная веревкой, а на узлах были маленькие свинцовые печати. Ему нельзя было распечатывать коробку прежде, чем мы минуем Киев, нашу последнюю, перед Прагой, остановку.Нас провожали Караганов, Хмарский, Суит-Лана и Суит Джо Ньюмен. Наш багаж был намного легче, чем раньше, потому что мы раздали все лишнее ― костюмы, пиджаки, камеры, все оставшиеся вспышки и неотснятые пленки. Мы залезли в самолет и заняли свои места. До Киева было четыре часа лета. Капа держал коробку в руках, но открыть не смел. Если сломать печати, ее не пропустят. Он прикинул на руке, сколько она весит.― Легкая, ― жалким голосом произнес он. ― Там лишь половина пленок.Я предположил;― Может, они туда камней наложили, а пленок там и вовсе нет.Он потряс коробку.― Похоже, что это пленки, ― сказал он.― А может, старые газеты? ― спросил я.― А ты ― сукин сын, ― заметил он. И стал спорить сам с собой.― Что они хотели изъять? Ведь там же нет ничего плохого.― Может, им просто не нравится, как Капа снимает, ― предположил я.Самолет летел над огромными равнинами, лесами, полями и серебристой извилистой речкой. День был прекрасным, и низко над землей висела голубая осенняя дымка. Стюардесса отнесла экипажу лимонад, вернулась и откупорила бутылку себе.В полдень мы приземлились в Киеве. Таможенник весьма поверхностно осмотрел наш багаж, но коробку с пленками схватил. Он был явно предупрежден. Таможенник разрезал веревки, ― Капа все время смотрел на него, как овца перед закланием. Потом таможенник улыбнулся, пожал нам руки, вышел, дверь закрылась, и заработали моторы. Когда Капа вскрывал коробку, у него тряслись руки. Вроде бы все пленки были на месте. Он улыбнулся, откинулся назад и заснул прежде, чем самолет поднялся в воздух…»